Большое интервью генерального менеджера «Салавата Юлаева» Леонида Вайсфельда «БИЗНЕС Online», в котором он комментирует резкие высказывания Игоря Захаркина, рассказывает об удивительных объяснениях судей после серии с «Ак Барсом», а также о кандидатах на пост главного тренера клуба.
«ХАМИТОВ ХОРОШО РАЗБИРАЕТСЯ В ХОККЕЕ, КАК ПРОДВИНУТЫЙ БОЛЕЛЬЩИК»
– Леонид Владленович, очевидно, что у предыдущего руководства не было должного взаимодействия друг с другом. Теперь согласие будет?
– Мы постараемся. По крайней мере, я приложу все усилия для этого. Я и раньше пытался, но как-то у нас не очень получалось.
– Вы говорили о том, что нужно изменить систему в «Салавате Юлаеве».
– Ничего кардинального меняться не будет, никаких революций ждать не надо. Но существует много моментов, которые нужно подредактировать. Мы будем над этим работать.
– Это обсуждалось на заседании правления?
– Нет. Там были только организационные вопросы. Остальное – это рабочие моменты, которые в основном решают генеральный директор и генеральный менеджер.
– Перед «Толпаром» и «Торосом» и дальше будут ставиться задачи выиграть кубок, или тут ждать изменений?
– Слово «задачи» применительно к спорту я вообще не люблю. Ну, какие задачи? Выигрывать всё подряд! Но это глобально. А если вникать в детали, то главное – должен выигрывать «Салават Юлаев». Все остальные структуры – «Толпар», «Торос», школа – они, конечно, тоже должны выигрывать, но их первоочередная задача – подготовка игроков для основной команды.
– Вас раньше не было в правлении, а теперь есть. Как это повлияет на вашу работу?
– Честно говоря, я вообще был удивлён, что генеральный менеджер не являлся членом правления. Потому что, грубо говоря, 80% обсуждаемых вопросов так или иначе касаются сферы деятельности генерального менеджера. Меня всё равно приглашали на заседания всё время. Тут дело не в том, что это фигура Вайсфельда в правлении, а в том, что генеральный менеджер должен быть членом правления.
– Рустэм Хамитов вникает в то, как развивается клуб?
– Очень.
– Вы с ним общались?
– На днях минут сорок говорили.
– О чём?
– Он интересуется игроками, тренерами. Конечно, сейчас первоочередная проблема – формирование тренерского штаба. Плюс, комплектование команды, структурные изменения. Просто, что касается структуры, то здесь на ситуацию кроме нас никто повлиять не может, а если говорить о тренерах и игроках… На рынке 29 команд и, как правило, все хотят одних и тех же. Идёт борьба за ресурсы. Эту тему мы с ним и обсуждали.
– Многие болельщики считают, что глава республики не очень посвящён в тему хоккея.
– Нет-нет. Он как раз очень вникает. Я бы сказал, что он разбирается в хоккее как очень продвинутый болельщик. Потому что среди клубов есть очень много руководителей, для которых хоккей – что-то далёкое. А Рустэм Закиевич разбирается.
– Приведите пример.
– Ну, скажем, я ему говорю об игроке. Он понимает о ком идёт речь, говорит кто ему больше нравится. Если я называю какую-то фамилию, то у нас бывают дискуссии. Он давления не оказывает с точки зрения комплектования. Просто, мы, например, называем игрока и его положительные качества, он отвечает: «Да, но у него же есть и другие» – называет отрицательные качества. То есть, идёт диалог. Самое главное, что ему интересно. Это важно. Я, к сожалению, имею опыт работы в таких организациях, в которых руководители равнодушны.
«КАЖДЫЙ ДОЛЖЕН ЗАНИМАТЬСЯ СВОИМ ДЕЛОМ»
– Чему вас научил завершившийся для «Салавата» сезон?
– Откровенно говоря, ничему не научил. Я, в принципе, предполагал, что будет что-то подобное. Просто, иногда обстоятельства сильнее нас и мы не можем на них повлиять. А то, что произошло, для меня особой неожиданностью не явилось. К сожалению. Наверное, я разочарую таким ответом.
– Вы в одном из интервью назвали конфликт с Игорем Захаркиным «творческими разногласиями». Главный тренер в другом интервью парировал: «Какие ещё творческие разногласия, мы же не квантовой механикой занимаемся?». Вы смотрели эту запись?
– Смотрел. Если честно, не очень хочется вступать в эту дискуссию. У меня, конечно, очень много соображений на эту тему, но я бы отрезюмировал всю эту историю таким образом: каждый должен заниматься своим делом. А когда человек занимается не своим делом, то возникают такие проблемы, которые были у нас.
– В каждом интервью Захаркина всё сводится к селекции и камни летят в ваш огород, даже если не называется фамилия. Это уже давно все называют информационной войной.
– Ещё две недели, максимум месяц, и все забудут эту тему.
– Вы считаете себя победителем этой войны?
– Да вы что. Я вообще очень сожалею, что так произошло. Откровенно говоря, у меня были совсем другие ожидания. Начнём с того, что все прекрасно знают – Захаркина в Уфу пригласил я. Причём, мне это стоило очень больших усилий. Другой вопрос, что ожидания не оправдались.
– Игорь Владимирович говорил, что для этого состава 1/4 финала конференции – потолок, специалисты утверждали, что у Уфы один из сильнейших составов в лиге. Вы какой точки зрения придерживаетесь?
– Я посередине между этими двумя точками зрения…
– В интервью БСТ тренер сказал, что решение подписать Никласа Сведберга – было вашим и тренера вратарей. Те, кто в курсе этой истории, хватались за голову от услышанного. Как было на самом деле?
– Во-первых, мне очень понравилась его фраза, что Кореньков пришёл с «выкладками и таблицами». Какие выкладки, какие таблицы? Во-вторых, ко мне Кореньков не приходил. И в-третьих, всё было совсем по-другому. Игорь стоял в этом кабинете и объяснял мне, почему он хочет Сведберга.
– Почему?
– Я просто не хочу это озвучивать. Потому что это будет выглядеть, как перепалка.
– Болельщики же вас не слышат и возмущаются: «Почему не уволили Вайсфельда?». Вам не хочется ответить Захаркину по этой истории со Сведбергом?
– Мне не хочется это обсуждать.
– Почему?
– Если я вам скажу, что буду следующим президентом США, то это будет из этой же сферы. Понимаете?
– Не очень.
– Это просто неправда и всё было не так. Я не хочу вступать в эту дискуссию. Вообще, я думаю, что многие вещи, которые он говорит, по меньшей мере, некорректны.
«ГОВОРИТЬ ОБ ОБМЕНЕ СВЕДБЕРГА ПО ХОДУ СЕЗОНА – ДИЛЕТАНТСКИЙ ПОСЫЛ»
– Может ли быть такое, что вы снова будете работать в одном клубе с Захаркиным?
– В этой жизни всё бывает, конечно.
– То есть, обиды на него нет?
– Нет, конечно. Ситуация просто в том, что у нас разные взгляды. Абсолютно разные взгляды на процесс. Разные!
– Ещё один тезис, который вы должны прокомментировать, потому что он звучит в каждом интервью. «Генеральный менеджер должен работать 24 часа в сутки, а не только весной и летом». Есть что сказать?
– Есть, конечно. Откуда он знает, сколько я работаю? Это раз. Во-вторых, это дилетантский посыл. Я комплектованием занимаюсь 26 лет, начиная с 90-го года, когда я подписал контракт с «Торонто». Когда человек не понимает процессов, как это происходит, он говорит такие вещи.
– «Если вратарь плохо играет, то его надо просто поменять, потому что мы суперклуб». Почему не поменяли?
– Давайте говорить открытым текстом – это то, как сделал СКА, поменяв Салака на Коскинена. Но это может сделать только СКА, больше – ни один клуб в лиге сделать не может. Опять сейчас меня будут обвинять, что я про СКА что-то плохое сказал.
– Так почему нельзя обменять Сведберга по ходу сезона?
– Ещё раз говорю, это дилетантский посыл, когда говорят в середине сезона: «Давай поменяем этого на того». Как это сделать-то? Когда человек не знает всех процессов, это тяжело объяснить. Он знает только одно: мне нужен этот игрок.
– Всё равно непонятно.
– Есть хоккеист, условный Иванов. Если тренер говорит, что он ему нужен, а генеральный менеджер его не подписывает, то это не значит, что он не нравится генеральному менеджеру. Просто есть куча факторов, о которых тренер даже не догадывается. Статус, контракт, юридические моменты. Их куча! Он понимает только одно – хороший игрок или плохой, не вникая в финансовые и юридические моменты. Или делает вид, что не понимает, я думаю, что в данной истории – второй случай как раз.
– Почему тренер в каждом из последних интервью только и говорит, что о селекции?
– Я не знаю, это вообще не его вопрос. Он бы лучше про подготовку рассказал.
– Он и сказал.
– Что?
– Вы смотрели «Держи передачу» Алексея Шевченко?
– Нет. Там что, тоже генеральный менеджер виноват?
– Вообще, да.
– В травмах (смеётся)?
– Про травмы он сказал, что не может на тренировках нарастить лобную кость игрокам, которые получают сотрясения мозга.
– Вы сами согласны с этим?
– Мы писали об этом, что когда столько травм, это не случайность. И если игрок не может уйти от столкновения, которое приводит к сотрясению мозга, то это уже говорит о плохой подготовке.
– Это на самом деле достаточно дискуссионный вопрос. Например, Хартикайнен сломал ногу. Я видел этот момент. Он отдал пас и ехал расслабленный. Если бы он был собранный, в форме, он бы никогда эту травму не получил. Одна травма, две – это понятно. Но когда это система, я не вижу других причин кроме подготовки.
«НА СЛЕДУЮЩИЙ ГОД ВСЕ ИГРОКИ «ТОРОСА» БУДУТ С ДВУСТОРОННИМИ КОНТРАКТАМИ»
– На днях «Торос» вылетел из плей-офф и это была последняя команда в системе клуба, которая завершила сезон. Кто виноват, что всё это произошло так рано и для «Салавата», и для «Тороса», и для «Толпара»?
– Я скажу по-другому: нет того, кто не виноват.
– Прошлым летом вы возмущались, что тренеры «Тороса» и «Толпара» были назначены без вашего участия. Претензии к ним есть?
– Они квалифицированные люди, их же не на улице нашли. Вопрос в другом. Когда ты назначаешь тренера, ты даёшь ему указания и он их выполняет. В данной ситуации, когда назначает один, а указания даёт другой, – он пытается их выполнить, но краем глаза смотрит на того, кто его назначил. И получается, что человек оказывается между двух огней. Поэтому я и говорю, что должна быть чёткая субординация.
– Год назад мы говорили о статусе «Тороса», как фарм-клуба. В итоге получилось так, что «Торос» подписывает односторонние контракты с игроками, как самостоятельный клуб. Как так произошло?
– Есть группа игроков: Голованов, Волков, Дубровский и так далее. Мы сознательно брали этих людей для того, чтобы они помогали молодым совершенствоваться. Мы абсолютно не рассчитывали на этих людей, как на игроков «Салавата Юлаева». На следующий год мы просто подпишем все сорок двусторонних контрактов. На всякий случай.
– Как получилось, что «Торос» – отдельная юридическая единица и что у него свой, отличный от «Салавата», бюджет?
– Вот это – важный момент. Я не могу сказать, что я в эти вопросы вникаю, потому что это в компетенции генерального директора. Но я себе это как представлял. У них есть бюджет на зарплату, я думал, что мы его заберём и подпишем всех к себе, на двухсторонние контракты. А получилось так, что тех игроков, которых мы подписываем на двусторонние контракты, мы подписываем на бюджет «Салавата Юлаева». Это один из вопросов, которые требуют приведения в порядок на следующий год.
– Есть видимость, как это сделать? Если вы хотите, чтобы у всех игроков «Тороса» были двусторонние контракты, то должна быть.
– Там есть несколько аспектов, которые не относятся к хоккею. Есть свои плюсы и минусы. Мы поставили задачу перед юристами и экономистами, они должны предложить оптимальный вариант.
– Болельщики и тот же Захаркин удивлялись, почему указанные вами игроки не имели двусторонние контракты.
– Я уже говорил как-то. Они катались с ветеранами и любителями два месяца и никому не были нужны. Это была моя инициатива – взять этих ребят. Это наши воспитанники, наши ребята, мы им продлевали жизнь в хоккее. И те задачи, которые перед ними ставились, они решали. Мы ими довольны.
– С Захаркиным не согласовывали это – нужны ему эти игроки или нет?
– Нет. А что, Захаркин не знал, что Дубровский на Зорге два месяца с любителями тренируется? Знал, конечно.
– Допустим, Дубровский понадобился тренеру по ходу сезона до дедлайна, но у него односторонний контракт с «Торосом». Есть процедура возвращения его в «Салават»?
– Есть. Нужно было бы расторгнуть контракт и по новой подписать. Там тоже возникают проблемы: это другие деньги, они идут под потолок зарплат, а мы и так уже почти под потолком. Там есть куча всяких нюансов, но на самом деле это просто предлог. Абсолютно надуманная проблема.
– Почему?
– 29 клубов лиги не заинтересовались этими игроками, а «Салават Юлаев» у нас что, самая слабая команда что ли? Это к разговору о том, что каждый должен заниматься своим делом.
– Голованов и Гордеев шли в лидерах ВХЛ по набранным очкам, но эти фамилии не звучали ни от вас, ни от Захаркина.
– Голованов и Гордеев – это первая тройка. То есть у них в нашей команде конкуренты не Котляревский и Мальцев, а Умарк и Хартикайнен.
– Почему они не могут играть в третьем?
– У каждого своя роль. Это игроки первого звена, большинства. Эту роль у нас выполняют Хартикайнен и Умарк. А толкаться, время убивать и под шайбу ложиться – есть другие хоккеисты. Они с ними не конкурируют. Вы обратили внимание, что Умарк не играет в меньшинстве, и когда командный штраф он садится на лавку?
«ТЕМА АЛКОГОЛЯ В СОВРЕМЕННОМ СПОРТЕ НЕ АКТУАЛЬНА»
– Как вы относитесь к тому, что профессиональные спортсмены пьют пиво во время плей-офф?
– Во-первых, весь вопрос в количестве. Когда я учился в институте, к нам приезжал Бобби Орр. Ему задали вопрос: «Как вы относитесь к алкоголю?». Он сказал: «Пиво я алкоголем не считаю, а по крепким спиртным напиткам каждый человек должен знать свой уровень». Я к чему веду. Может, они сидели там с одной кружкой и не допили её до конца?
– Наш журналист сам видел, что некоторые игроки были очень хмельны.
– Речь не об этом. Если честно, у меня есть чувство брезгливости к таким журналистам. В моём понимании, это всё равно, что подглядывать в замочную скважину в спальне. Это неэтично.
– Журналист видит, что игроки, которые не могут выиграть, пьют перед важным матчем. Это ведь резонансная тема.
– Может они так готовятся? Мы проиграли следующий матч, но я не видел, что эти люди плохо играли. Они так же пластались, играли. У меня нет претензий к ним по отношению к игре. Они не промахивались мимо шайбы.
– В вашей карьере было такое, чтобы человек выходил на матч и не попадал по шайбе из-за нарушения режима?
– Алкоголь – это тема не очень актуальная сейчас. Раньше было актуально, да. Потому что раньше зарплата была у всех по 120 рублей, будь ты хоть Умарк, хоть Пупкин. Ты набираешь 60 очков, я – 15, а зарплата у нас одинаковая. И игроки начинали пить от безделья. Поэтому раньше и была эта проблема. Сейчас люди понимают, что если они будут лучше играть, то получат ещё больше денег, а если станет хуже играть, то вообще ничего не получат. Все отдают себе отчёт в этом. Сейчас никто не придёт пьяный на тренировку, а в 60-70-е годы такое было. Ну, посидели с пивом. Они же не избили официантов, не побили посуду.
– Тем не менее, когда стало известно, что эта новость выйдет в свет, игроки стали звонить, выходить через высокопоставленных лиц на журналиста, угрожать.
– Кому приятно, что твоё имя будет в подобных публикациях. Они же переживают, не знают, как отреагирует главный тренер, руководство. Понятно, что они не хотели этого. То, что они не хотели, кстати, как раз и свидетельствует о том, что это их личная жизнь. В моём понимании, это вторжение в частную жизнь.
– Мы бы не стали писать о том, кто с кем спит. Хотя бы потому, что в отличие от алкоголя, на результат такое не влияет.
– Это дискуссионный вопрос. Может, кого-то стимулирует, а у кого-то, наоборот, все силы забирает. Точно так же, как и пиво. Семак рассказывал, что у них в «Нью-Джерси» был игрок, очень известный, который говорил, что без кружки пива в день не может. Ему официально разрешили.
«СУДЬИ МОГУТ МНЕ РАССКАЗЫВАТЬ ЧТО УГОДНО, ПРОСТО КТО-ТО ЗАБЫЛ, КОМУ ЭТО РАССКАЗЫВАЕТ»
– Вернёмся к плей-офф. У вас был разговор с главным судьёй КХЛ Алексеем Анисимовым?
– Был. Мне вообще не понравилось, как они судили. Не то, что против нас, нет. У судей есть такое понятие – гейм менеджмент, управление игрой. В третьем матче, который мы выиграли, было три удаления подряд у Казани – просто мы неслись как угорелые, они не успевали. И судьи испугались, что идут удаления в одну сторону и начали придумывать в другую сторону. Это скомкало игру. А в шестом матче в Казани было наоборот. Там было несколько удалений подряд у нас, а потом момент, когда Умарка сносят, бьют по ногам, там очевидная подножка, и её не дают. Это и есть гейм менеджмент. Говорят же «судья равняет». Не нужно никого равнять, просто если ты дал пять удалений одной команде, то это говорит о том, что следующий промежуток игры 50-процентные моменты у этой команды ты не должен удалять, а у другой – должен. Если моменты стопроцентные, то их надо давать и там, и там. В этих эпизодах судьи плывут, к сожалению.
– В Казани судили Михаил Бутурлин и Роман Гофман – одни из самых опытных в лиге.
– Это и обидно, что они не понимают простых вещей.
– Удаление Сами Леписто в овертайме шестого матча – 50-процентное?
– Оно 10-процентное! Нам сказали, что судьи ошиблись. Дескать, бывает. А мы проиграли серию. Ну, «бывает».
– Понимаете Умарка, который после этого матча пошёл в судейскую?
– Ещё бы! Конечно, понимаю. Я не понимаю, как можно дать такое удаление в овертайме. Или они мне рассказывают, что Сведберг сделал подножку. Можно, всё что угодно рассказывать, просто там кое-кто забыл, кому это рассказывает.
– Не было там подножки у Сведберга?
– При желании, можно было увидеть. Это как в анекдоте. У прапорщика спрашивают: «Крокодилы летают»? Он отвечает: «Тебе кто такую чушь сказал?». «Товарищ майор». «Вообще-то летают, но низёхонько».
Конечно, «подножка»! Хотя там видно, что он прыгает за шайбой и ногой задевает соперника. Действительно, задевает, да. И у Леписто, оказывается, удаление. Прямо такое нарушение, что обязательно нужно было в овертайме удалить. А я по-другому скажу. Просто они дали удаление за Короткова, которое было очевидным, там подножка. И так испугались, что им нужно было срочно удалить кого-то у «Салавата Юлаева». А потом мне присылают ответ: «Да, удаления не было. Бывает».
– КХЛ признала, что в том эпизоде не было нарушения?
– Конечно! А попробуй признай, что здесь правильное удаление! Конечно, мы отправили в лигу этот момент. Я говорю: «Что, это удаление?». Они: «Нет, ошиблись». А когда дали Григоренко две минуты за Азеведо, когда тот один на один выходил? Это же просто смешное удаление. Сме-шно-е.
– Но там повод был – Григоренко клюшку наложил сверху.
– Посмотрите его ещё раз. Там даже повода не было. Азеведо упал от того, что он вираж резкий заложил.
– Про это нарушение тоже в лиге что-то сказали?
– Сказали, что его не было. Ошиблись.
– Много было таких моментов, которые судьи признали, что свистели зря?
– Большинство моментов они признают. Вопрос в другом, они там не признают то, что в моём понимании очевидно. Тут понятно, «честь мундира». Много-то не надо, достаточно одного – с Леписто, и результат другой.
«ЗАХАРЧУКУ ДАЛИ 5+20 ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ РУГАЛСЯ»
– Расскажите про удаление Захарчука на Лазареве.
– Этот момент – показательный. Я когда сам занимался подготовкой судей, я им всегда говорил: «Не делайте вещей, которые вы не можете объяснить». Что произошло в этом эпизоде? То, что Захарчук оторвал ноги, и в прыжке бил Лазарева – медицинский факт, ни один здравомыслящий человек это отрицать не сможет. То, что судьи не могут определить наличие травмы в этот момент тоже очевидно, это не вызывает возражений. Но потом я говорю: «Человек – в списке травмированных, переквалифицируйте нарушение». Мне отвечают: «А вы отправьте в СДК». Я говорю: «Слушайте, вы же не отрицаете, что была неправильная атака?». «Нет, не отрицаем». «В результате этой неправильной атаки человек попал в список травмированных и не играет. Это говорит о том, что у него травма? Говорит. Теперь возникает вопрос: какое наказание положено за неправильную атаку с нанесением травмы? А теперь, объясните мне, почему вы не переквалифицируете это нарушение». Тот же самый момент – Григоренко бьют локтем в голову. Я говорю: «Это атака в голову?». Отвечают: «Да, это атака в голову». Ждём, где 2 + 10. Их нет. Мне эти вещи не нравятся.
– Нарушение Захарчука переквалифицировали в 5 + 20.
– Да, после того, как я целый день ругался.
– Но Лазарева тоже не сразу внесли в список травмированных.
– Как это? Он не выходил на лёд в том матче, и вообще больше не сыграл.
– Может быть, КХЛ ждала, что он юридически будет внесён в список?
– Я не знаю, чем они руководствовались. Меня один момент просто «порадовал» в Подольске. Нам забивают гол с явным нарушением. Я звоню Анисимову: «Такие голы сейчас можно забивать? Вы скажите, мы тоже такие забивать будем». Там вратаря просто снесли. Он говорит: «Нет, там нарушение. А что вы челлендж не взяли?». То есть, мы виноваты! Там забили гол с нарушением, а виноваты наши тренеры, что они не взяли челлендж. Я почему-то думал, что это судьи виноваты, что определили неправильно взятие ворот.
– Речь о низкой подготовленности судей? Не о заговоре же.
– Да какой заговор, я вас умоляю. Для меня очень важно, чтобы люди дали какое-то вразумительное объяснение своим действиям. Возьмём эпизод с Захарчуком. Если мне говорят, что здесь только две минуты. То я могу показать это видео условным Гончарову и Бодрову, и сказать: «Ребята, так играть можно, здесь всего две минуты». Мне ведь для этого нужны объяснения. Сведберга вынесли с ворот, как будто там его вообще не было, и сделали тачдаун – шайбу затащили в ворота. Если так можно, то скажите, мы тоже так будем. Я же это делаю не для того, чтобы с судьями поругаться. Если мы что-то не так делаем, то я должен донести это до игроков.
«ЕСЛИ СУДЬЯ НЕ ХОЧЕТ ГОВОРИТЬ С ИГРОКОМ, ТО ТАКОЙ РАЗГОВОР НЕ СОСТОИТСЯ»
– Гончаров, кстати, получил матч-штраф. За такое внутри клуба есть штрафы?
– В данном случае, мы его не наказывали. Он мне объяснил, почему так получилось. Сказал, что взял клюшку так низко, потому что шайба была в ногах. Если бы он её держал высоко, он оттуда шайбу бы не выковырял. И то, что он попал в лицо – это просто был несчастный случай. Он не собирался ему глаз выбивать. Просто, Секач там лежал без шлема и в этой ситуации ему вообще шайбу надо было отдать и всё, он бы ещё две минуты получил. Ему её трогать даже было запрещено, это же как отложенное вне игры.
– Секач же всё равно участвовал в эпизоде, почему не получил за это две минуты?
– Он участвовал только тем, что получил в лицо от Гончарова клюшкой. Если бы он проводил силовой приём, или пытался выбить шайбу, или блокировал кого-то. А тут, он упал, ему сбили шлем, ему же как минимум нужно было вылезти из этой кучи и доехать до скамейки.
– Ещё в серии был момент, когда Захаркин взял тайм-аут, а потом, после пропущенного гола за 7 секунд до конца игры, ещё и видеопросмотр. Тайм-аут же компенсирует просмотр, почему разрешили?
– Было такое, да? Там точно не судья брал челлендж?
– Судья объявил, что это тренерский просмотр.
– Ошиблись, значит. Это из той же категории: эпизод, который невозможно объяснить. Это Казань им может сказать: «Тайм-аут был? Был. Почему ты им разрешил взять челлендж?». Пускай объяснят.
– В лиге объяснили как-то эпизод, когда «Ак Барс» играл 15 секунд всемером?
– Да. Объяснили «высоким психологическим напряжением матча».
– А если бы «Ак Барс» забил?
– Они говорят, что у них всё под контролем. Они бы просмотрели видео и отменили. Но самое смешное, что это обусловлено «высоким психологическим напряжением». Я говорю: «Что ж вы таких психологически неустойчивых людей-то ставите на такие важные матчи?». Видимо, больше некому.
– Слышали когда-нибудь, что ошибку судьи объясняли психологическим напряжением?
– Я за свою карьеру и не такое слышал.
– Умарка-то за тот визит к судьям лига не наказала?
– Там ситуация какая. Если игрок идёт к судьям и хочет с ними поговорить, а судья отказывается, то такой разговор не состоится. Но, если судья считает это возможным, то почему нет? Во многом, негативное отношение к судьям – из-за таких просчётов, как в том эпизоде, по которому предъявлял претензии Умарк.
– За работой судей в плей-офф будете следить?
– Вот уж за чем не буду следить, так это за работой судей. Я вообще за ними никогда не слежу. Просто есть вещи, которые бросаются в глаза. Чтобы увидеть моменты с удалениями Леписто или Григоренко, не нужно следить за судьями. Это видела вся страна.
«СДЕЛАЕМ ВСЁ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ СОХРАНИТЬ ХАРТИКАЙНЕНА»
– У 17-ти игроков «Салавата» завершаются контракты. Можно уже назвать, в ком из них заинтересован клуб?
– Когда так говорят, «17 человек», это кажется, что мы потеряли всю команду. Другой вопрос, что из них 13 человек в таком статусе – кто-то не нужен, кто-то ограниченно свободный агент, кто-то вообще на рынок не выходит в случае предложений. Конечно, в ком-то мы заинтересованы.
– В ком?
– Есть люди, которые нам интересны безотоносительно того, кто будет главным тренером. Например, Теему Хартикайнен, Миша Воробьёв.
– Воробьёв тоже?
– Конечно. Молодой игрок, наш воспитанник, очень прогрессирует. Мы с ним связываем определённые надежды. Но есть и игроки, которые зависят от главного тренера, поэтому сейчас приоритет – подписание контракта с главным тренером. Но, конечно, мы параллельно ведём диалог с агентами тех игроков, которых мы хотим сохранить.
– Есть шансы сохранить Капризова?
– Не буду отвечать на этот вопрос.
– Говорят, что Хартикайнен намерен попробовать силы в НХЛ.
– Тоже это слышал, но мы сделаем всё возможное, чтобы его сохранить.
– Какая ваша главная трансферная цель на весну-лето? Кого-то сохранить, кого-то подписать?
– Кого-то сохранить и обязательно найти сильного центрального нападающего в первое звено.
– Получается, что Мертла не будет?
– Нет. Мы его брали, потому что ситуация так сложилась.
– Сведберг останется? Он ведь опять показал, что при хорошей обороне может играть надёжно.
– Я просто убеждён, что не один Сведберг виноват в том, что мы много пропускаем. И вообще, почему его в сборную вызывают, если вратарь плохой? У них же там много вратарей хороших. По нему вопрос пока открыт.
«У НАС ЧЕТЫРЕ КАНДИДАТА НА ПОСТ ГЛАВНОГО ТРЕНЕРА»
– Можете сказать, сколько у вас кандидатов на пост тренера?
– Четыре. Больше ничего не скажу, даже если иголки под ногти загонять будете (смеётся).
– Вы говорили, что есть вероятность, что им станет иностранец. Плюсы иностранца в чём?
– Я вообще считаю, что национальность роли не играет. Только квалификация.
– Когда подпишете контракт?
– Я хочу, чтобы это произошло как можно раньше. Просто с этими людьми я пока только созванивался по телефону. Хочу встретиться с ними лично, пообщаться, задать вопросы. Потом примем решение.
– От чего зависит это решение? Допустим, все четверо дают согласие на работу в «Салавате Юлаеве».
– В данном случае, на 95% всё зависит от нас. Я хочу их послушать: какая концепция, как они видят развитие.
– В финансах вопрос не стоит?
– В контексте тренеров финансовый вопрос не стоит. У игроков, да. Потому что там гонка вооружений идёт. С тренерами другая история, их больше, чем мест в лиге.
– Зюзин и Емелин останутся в «Салавате»?
– Они будут работать до конца сезона. Дальнейшая их судьба во многом зависит от того, кто будет главным тренером и какие у него будут соображения по поводу помощников.
– Допустим, придёт иностранец. У него обязательно должен быть русский помощник?
– Скажем так, если у него будут какие-то желания, то он должен меня убедить. Если он хочет трёх японцев в тренерский штаб, то без проблем, но пусть объяснит почему
