Максим Майоров – нападающий, который появился в «Салавате Юлаеве» по ходу сезона. Его сочетание с Николаем Прохоркиным и Тему Хартикайненом в первых матчах 2016 года удивило всех своей результативностью. Сам Максим, проведя неплохой сезон в «Атланте» после возвращения из Северной Америки, в последние годы не показывал высокой результативности. Да и играл не так много, часто находясь в списке травмированных. Сейчас, похоже, проблемы со здоровьем остались позади и форвард постепенно выходит на свой уровень.
— Как вышло, что вы родились в Узбекистане?
— Отец был военным на тот момент, его отправили туда служить ещё в советское время. Потом Советский Союз распался и мы уехали в Уфу, откуда родом моя мама.
— А хоккеем где начали заниматься?
— В хоккей я пришёл довольно-таки поздно, в 9 лет. Сын начальника отца занимался хоккеем и у отца спросили, почему он меня не отдаёт в хоккей? Он спросил, хочу ли я попробовать, я согласился. Был уже конец сезона, мы пришли, я покатался три дня, первый раз встав на коньки. Тренер сказал, что сейчас уже поздно, но помню, был разговор, что год могу позаниматься, если будет хороший прогресс, то можно будет остаться, если нет – то нет. После этих трёх дней начались летние каникулы и отец начал жёстко со мной работать. Все лето я тренировался, отец давал мне упражнения, которые я помню до сих пор, при том, что он был военным, а не профессиональным спортсменом, хотя и занимался конькобежным спортом раньше.
— Эти упражнения вообще полезны были для хоккея?
— Самое интересное, что да, он никогда не занимался хоккеем, но упражнения давал грамотные.
— В Узбекистане потом были ещё когда-нибудь?
— Нет, просто отец там работал, служил. Там нет ни родственников, никого. Я там родился, но считаю себя уфимцем.
— С Узбекистаном понятно, но почему уфимская школа сменилась сначала на магнитогорскую, а потом на казанскую?
— В 13 лет нас отчислили из школы за нарушение дисциплины и мы поехали в Магнитку, потому что буквально перед этим туда уехал Константин Полозов и взял там как раз 89-й год. Ну и так мы вшестером уехали туда, с 13 до 16 лет я жил там в общежитии, тренировался, играл.
— Как Казань возникла?
— Полозов вернулся из Магнитогорска в Уфу, а я успел съездить в юниорскую сборную и у меня появилась пара предложений. Одно из московского «Динамо», а одно из Казани. Казанский вариант мне понравился больше и я поехал туда. Правда получилось так, что я целый год не играл в хоккей, потому что у меня был детский контракт с Магнитогорском и агент мне говорил, что всё это будет решено, но ничего оказалось не решено и меня дисквалифицировали. Я год катался с первой командой, но не играл. Уже в 17 лет поехал в Высшую лигу в Лениногорск.
— Если в 16 лет уже была одна такая история, то почему вы опять с действующим контрактом уехали из Казани в «Коламбус»?
— С Казанью была нормальная договорённость, я не сбегал. У меня было мало игрового времени в «Ак Барсе», я хотел себя попробовать за океаном, меня спокойно отпустили с учётом того, что если я возвращаюсь, то возвращаюсь в Казань.
— В то лето Радулов приехал в «Салават Юлаев» и было много разговоров, в том числе связанных и с вашим отъездом в ту сторону…
— Да, но меня отпустили нормально, а потом в прессе вышло, чтобы якобы нет. Не знаю, для каких целей были сказаны эти слова. В Казани все знали, что я уезжаю, я там обходной лист подписал, всё было официально.
— Не было опасений, что снова могут дисквалифицировать?
— Нет, я знал, что Казань не собиралась предпринимать никаких мер.
— Почему вы не сыграли за «Ак Барс», когда вернулись в Россию?
— Я решил вернуться в Россию и поехал в Казань, так как права принадлежали им. Генменеджер команды сказал, что я им нужен, чтобы я приезжал. А когда приехал и начались сборы, меня сразу поставили в пятое-шестое звено и уже после товарищеских игр я понял, что меня не особо видят в составе. Когда начался сезон, я поговорил с главным тренером Валерием Беловым и он мне объяснил, что и не хотел меня подписывать. Хорошо, что они не оставили меня там сидеть в запасе и спокойно отпустили. Я поехал в Мытищи.
— В прошлом сезоне в «Атланте» вы много пропустили из-за травмы, но потом вышли и за 26 матчей забросили всего две шайбы. Слишком мало для нападающего?
— Ну да, но последние три года у меня были проблемы со здоровьем, со спиной. И основная проблема была в том, что никто не мог найти точную причину, пробовали разные варианты, но ничего не помогало. Я не мог использовать свой потенциал, потому что физически был готов процентов на 50-60.
— Сейчас причина найдена?
— Да, это произошло уже после обмена в «Динамо».
— Как заставить себя играть в Кубке Надежды?
— У нас в «Атланте» была такая ситуация, что зарплату задерживали 4-5 месяцев, и очень тяжело было себя заставить. Мы ещё расстроились, потому что, по-моему, за два тура до конца регулярного сезона не попали в плей-офф, закончили на девятом месте. Понятно, это наша работа, нужно выходить и играть, не важно, Кубок Надежды это или нет, но так получилось, что мы уже в первом раунде проиграли.
— Кого были рады видеть больше всех из команды, когда приехали в «Салават Юлаев»?
— Всех был рад видеть. Легче вливаться в коллектив, когда ты кого-то знаешь. С Вишневским, Энгквистом играли в «Атланте», с Соиным в «Динамо», с Вовой Сохатским вообще в детстве в школе занимались. Кого не знал, с теми познакомились, меня очень хорошо встретили.
— Как удалось найти такое отличное взаимопонимание с Прохоркиным и Хартикайненом?
— Тяжело так сразу ответить. Так бывает, когда хоккеисты понимают друг друга, мыслят в одном направлении. Хорошо, что что-то получается, но мне кажется, мы можем больше. С Колей много разговариваем, с Тему тоже договариваемся, пробуем что-то на тренировках.
— Вы принимали участие в первой официальной игре на «Уфа-Арене» во время молодёжной серии матчей Россия – Канада. Что-то осталось в памяти о тех матчах?
— Конечно, воспоминания остались. Помню, как приехали в Уфу, дворец уже вроде был сдан, но были проблемы, в раздевалке что-то протекало, потом вышли на лёд и через 5 минут пришлось разгонять туман. Но это мелочи, а в основном воспоминания связаны с тем, что сыграли с хорошей командой, они нам показали, что они сильнейшие в мире.
— На следующий год была странная история, когда молодёжная сборная приехала на чемпионат мира в Канаду, а вас вроде бы не вызывали, но вы приезжали тоже. Что происходило?
— Нас с Филатовым вызвали из «Сиракьюз», это фарм «Коламбуса». Сначала вызвали его одного, потом нас обоих. Мы приехали в гостиницу за день до прилёта команды, там переночевали, а на следующий день приехала команда и главный тренер Сергей Немчинов отправил меня к администратору. Администратор сказал, что произошла неразбериха, состав уже сформирован и я не нужен. Получилось, что администратор свалил на тренера, тренер свалил на администратора, просто какое-то недопонимание. Но после этого я сыграл пару игр за фарм-клуб и меня первый раз вызвали в «Коламбус».
— То есть хорошо, что не взяли в сборную?
— Не хорошо, но так получилось, что именно тогда я сыграл свой первый матч в НХЛ.
— С Филатовым сейчас дружите?
— Нет, общаемся, когда видимся, но последние годы как-то так не особо.
— Вы комментировали хоккей на радио, как вам такая работа?
— Не моё, если честно. Мы общаемся с Вовой Дехтярёвым со «Спорт ФМ», я пару раз приходил к нему на эфиры и он попросил прийти покомментировать матч. Тяжело комментировать, я же не эксперт, просто теперь такой опыт есть.
